Форум » Шэльм - тихие местечки » Городская свалка » Ответить
Городская свалка
Гилеад Лекс: Пустырь, начинается от границы города и тянется на юго-восток, теоретически огорожен забором и колючей проволокой, практически - дыр в колючей проволоке полным-полно. Охраняется, но слабо, в сущности, на помойке особо охранять-то и нечего (кому нужен мусор?). В виду последнего - используется повстанцами как место "встреч", а так же идеален для тех, кто хочет нелегально войти или выбраться из города. Во всяком случае, риск, что здесь тебя поймают и убьют в несколько раз меньше, хотя и не исключается полностью.
Ответов - 16, стр:
1 2 All
Гилеад Лекс: Городская свалка растянулась на много километров, и была сродни океану - здесь легко прятаться, легко затеряться, легко нырнуть под ржавый остов какого-нибудь кара или даже паука; здесь можно было "рыбачить", выуживая из мусора и гнили ценные вещи. А еще здесь было тихо, разве каркали лоснящиеся черные вороны, похожие на капли мазута. Настоящий океан...нет, настоящего Гилеад не видел, но слышал еще в детстве истории о море, о всеобщей колыбели, и о богине Фризы, что таится в лазурных водах - однажды она восстанет из глубин и ледяной рукой сметет чужаков и захватчиков... Может быть, просто легенды. Гилеад не верил в них - если бы богиня моря существовала, она спасла бы своих детей как только явились проклятые чужаки. Гилеад брел по свалке, иногда оглядываясь по сторонам - вдруг какому не в меру дотошному охранникому, живому или кибернетическому, стукнет в голову заявиться сюда. Но никого не было. Никого, кроме ворон, крыс и изредка бродячих псов, облезлых, тощих и вечно голодных. Гилеад заметил двоих пятнистых кобелей, которые глодали довольно свежий, хотя уже вспухший и подернутый зеленой слизью, труп. В шее его торчал металлический прут, из чего Гилеад сделал вывод - убитый был чужаком, скорее всего какая-нибудь пьяная драка и способ аккуратно припрятать улицу. "Они умирают от удара ножом и капли яда, совсем как животные", - Гилеад растянул губы в усмешке, а потом оскалился, - "Они - просто уязвимые и слабосильные животные". Он отогнал псов и осмотрел труп. К поясу был прицеплен мономолекулярный нож, к сожалению, когда Гилеад попытался его активировать - оказался нерабочим. Жаль. Пожиратель Лезвий не нуждается в мономолекулярных ножах, но кому-нибудь из других повстанцев пригодилось бы... Улов сегодня был неплохим - трупные яды для самого Пожирателя Лезвий, нож, несколько запчастей для сборки огнеметов. Хороший улов. Город сам снабжает своих врагов оружием и боеприпасами. Пожалуй, пора возвращаться...
Дион: ---> Пустыня По мере того, как они подходили все ближе и ближе к пустырю, даже болтливый Шакти постепенно затихал, а Дион и подавно всю дорогу хранил угрюмое молчание. С каждым шагом им все яснее становилось, что они ввязались в слишком опасную авантюру, исход которой оба представляли себе с трудом. Одно дело выживать в пустыне, стремясь к какой-то далекой, кажущейся почти недостижимой цели. Совсем другое - подойти к ней вплотную. И хотя они еще даже не пересекли границу, все отчетливее перед каждым обозначался вопрос, что делать дальше. Дион постарался от него отмахнуться, отложить, сосредоточитьяс на более важном - потому что с тех пор, как они покинули базу многое могло измениться. Может, тут патрули круглосуточные. Или - об этом и вовсе мерзко было думать - правда, подстава, и за вон тем полусгнившим остовом андеркара караулит целый отряд бывших соратников. Дион покосился на притихшего спутника, шедшего рядом, и на всякий случай вытащил из мешка антисоул и переложил в карман плаща. Проверил ножи - мерзко, но... Шакти словно бы нарочно в этот момент смотрел в другую сторону, а его обычно весело ухмылявшаяся физиономия изменилась, принимая несвойственное ей мрачное выражение. Хотя, возможно, так только казалось из-за капризов освещения. Вокруг высился город - не сама Фриза, а ее изнанка - мусор, копившийся в этом месте годами, десятилетиями, причудливо разбросанный вокруг в неясном свете изредка показывавшейся из-за облаков луны приобретал причудливые очертания. У впечатлительного Шакти в голове роились тысячи образов и он то и дело восхищенно оглядывался на какую-нибудь особенно странную фигуру - дома, люди, звери, монстры неподвижные, мертвые, дурнопахнущие были здесь. Лишенный такого развитого воображения, Дион шел спокойно, чутко прислушиваясь к каждому шороху и надеясь, что за время странствий Шакти не растерял свое умение двигаться бесшумно. В себе он не сомневался. Внезапно Дион резко остановился, знаком приказывая Шакти последовать его примеру. Где-то слева от них, не слишком далеко, судя по звуку, двигалось живое существо... Не одно. - Тихо, - одними губами прошептал Дион, но Шакти и без того уже сообразил, что случилось и замер, во все глаза вглядываясь в сторону, откуда доносились звуки. Быстрые топот..лап. Дион нахмурился, медленно, стараясь не потревожить покой спящих мусорных строений двинулся вперед. Животные... охраняют? Несколько шагов, почти бесшумных, заглушаемых тихим ворчанием животных, у которых отобрали еду. Дион настороженно замер в тени какого-то очередного агрегата. В лунном свете удалось разглядеть собак, не проявлявших к пришельцам интереса, и их отложенный ужин из чьего изуродованного смертью тела торчал какой-то странный предмет, копье или, быть может, просто палка, и, главное, причину недовольства животных. Человек, стоявший спиной к Диону, опустил голову, словно разглядывал что-то под ногами или в руках. Человек? Или бессмертный? Охотник? "Крысы и городские.." - мелькнула в памяти недавняя болтовня Шакти, неслышно подошедшего сзади и сейчас стоявшего прямо за спиной. Орис, расположившийся в расслабленной позе на куче чего-то пахнущего особенно отвратительно, посмотрел на него глазами соседской девочки, которая была на пару лет старше Диона и у которой еще даже не начала формироваться грудь. К его возвращению она должна была сильно измениться, повзрослеть, но.. Сердито качнув головой Орис во мгновение ока оказался рядом, а затем растаял, даря Диону знакомое ощущение тяжести в позвоночнике, словно на плечи ему взвалили весь мир - это дух скользнул в его тело. Обратный отсчет - Дион одним резким прыжком сократил расстояние, на ходу вытаскивая небольшой метательный нож и отпуская его в полет, который должен был завершиться рассеченным горлом противника - задать вопросы можно будет и потом, потому что только бессмертному есть смысл задавать вопросы. Краем глаза он увидел, как Шакти метнулся в сторону, скрываясь в тени очередной кучи мусора.
Гилеад Лекс: …Нож, запчасти для будущих бластеров, а по дороге на базу есть шанс найти еще что-нибудь. Неторопливые и даже чуть рассеянные размышления были прерваны: все пять чувств плюс шестое – интуиция подсказали Гилеаду: здесь кто-то есть. Помимо недовольных прерванной трапезой собак и куда более наглых – их присутствие двуногого без перьев не смущало – ворон. Оборачиваться было нельзя. Это – трата времени, а поэтому Гилеад просто выжидал, несколько секунд значили для него больше, чем час для многих. Существо за спиной могло оказаться охотником, соратником, просто каким-нибудь бродягой из чужаков, решившим поживиться чем-нибудь со свалки. Кем угодно. К сожалению, спиной Гилеад не видел. Зато видел Одиум – но у кровоточащего сердца нет рта и лица, по которому можно прочесть выражение; капля невидимой другим и по сути нематериальной крови подтвердила догадку за полмгновения до того, как человек за спиной прыгнул и просвистел нож. Гилеад увернулся от кинжала – надо сказать, тот, кто его кидал был меток; кинжал почти задел ухо; одновременно Гилеад втянул в себя духа – словно лопнуло собственное настоящее сердце; в первое мгновение всегда больно, но потом можно терпеть и не обращать внимание… несколько часов. Несколько часов неуязвимости. В бледных лунных лучах он различил фигуру врага – человек, рост средний, а вглядываться у Гилеада не было времени, да и особо не интересовал его враг. Краем глаза он заметил, что враг не один: как минимум их двое, и второй сокрылся за кучей мусора. Скорее всего, друзья или сообщники. Если атаковать парня с ножом – второй нападет со спины, а так… Гилеад сиганул к второму, выволок его из проржавелых до сходства с каким-нибудь исполинским скелетом останков «паука». Лезвие из перчатки указательного пальца скользнуло под кожу жертвы. - Если ты человек, пострадаешь пару часов, - усмехнулся Пожиратель Лезвий, так, чтобы слышал только захваченный им парень, которого Гилеад продолжал удерживать, - Если чужак - сдохнешь через пять минут. Хорошая штука – яд золотистого аконита. Охотничий яд. У животных от него мозги лопаются, ну а *люди*-бессмертные – испытывают легкую эйфорию, за которую расплачиваются довольно неприятной мигренью. - Кто вы? – а это уже куда громче, второму. Спрашивал Гилеад только потому, что на охотника ни один, ни второй не смахивали… да и на городских бродяг-чужаков – тоже. А бессмертных-повстанцев он всех знал.
Дион: Враг оказался не так прост - Дион с сожалением проводил взглядом просвистевший мимо цели нож. Спасли противника только правильные рефлексы - если бы он обернулся на шум, то сейчас уже валялся бы в пыли, истекая кровью. Но враг оказался не так прост, да еще и дьявольски быстр, Дион едва успел понять, что тот бросился в сторону, где скрылся Шакти, когда бессмертного уже вытащили из его укрытия. Дион двигался на порядок медленнее, так что полагаться оставалось только на силу, метать ножи дальше было бессмысленно - мало того, что уворачивался враг мастерски, так еще и сразу встал так, что оказался прикрыт Шакти как щитом. Дион чуть замедлил шаг, оценивая ситуацию и наблюдая за тем, как по физиономии соратника расползается бессмысленная улыбка придурка. - Оооой, эт ты зряяяяяяяя, - как-то хрипло пробормотал Шакти, расслабленно прислоняясь к удерживающему его ловкачу. Дион сделал несколько шагов по направлении к парочке, застывшей в подобии любовных объятий перед каким-то металлическим остовом. Он молчал, не заботясь о том, чтобы ответить на вопрос. - Он..этот...падальщик, - вместо него с врагом решил пообщаться Шакти. Рыжий весело рассмеялся, потом посерьезнел, умолк и после паузы глубокомысленно добавил. - Он червячков мочит. И ты для него ща как тот червячок, друже... На охотника не похож, человек? Городская крыса? - тем временем Дион поравнялся с трупом, из горла которого торчал внушительный металлический прут, довольно длинный и, судя по виду, прочный. Лицо Диона застыло, превращаясь в маску, и только по бешено блестевшим глазам можно было понять, что мужчина в ярости. Он неторопливо наклонился, как-то задумчиво выдернул прут из давно мертвого тела и крепко сжал его в похолодевшей ладони. Шакти того и гляди сболтнет лишнего, хорошо хоть в городе прозвище "падальщик" было не особо известно. Но мало ли. Дион как-то криво улыбнулся, и вдруг резко рванул вперед, рассчитывая, что скорость придет на подмогу силе. Время превратилось в вату, и движения, на которые уходило от силы несколько мгновений, вдруг растянулись, словно оставляя трассирующие следы, которые выглядели так гармонично среди психоделического пейзажа свалки. Небольшой энергичный замах, и импровизированное копье как в масло входит в живот Шакти, разрывая мягкие ткани, подчиняясь давящей силе рук, не ведающих сомнений, прошиваяет тщедушное тело насквозь, заставляя Шакти задергаться и заорать так громко, что, кажется, лопнут барабанные перепонки, и заставляя ноздри трепетать не только от гнева, но и от запаха крови, дерьма, боли, проталкиваясь, копье идет глубже, проскальзывает мимо позвоночника и вонзается во второе тело, в тело врага, и повторяется то, что уже произошло, только медленнее, тяжелее, насаженный на вертел бешенно орущий бессмертный извивается и мешает, и пустой взгляд Диона сталкивается с безумными от боли глазами Шакти, скользит мимо, прямо в лицо врага, из спины которого выходит металлический прут и упирается в остов "паука". Всем своим весом Дион наваливается на копье, лишая противника последней возможности - соскользнуть с крючка, подавшись назад. Между ними тремя - только копье и километры боли. - Пройдет, - коротко бросает Дион воющему соратнику и сосредотачивается на противнике. - Твое имя?
Гилеад Лекс: Враг отвечать не торопился. Гилеад выжидал - почему бы и нет, во всяком случае, ничего лучше в голову не приходило. Бросить этого и напасть на второго? Не факт, что не появится на горизонте, то бишь в спине новый метательный нож, или чего похлеще. К слову, помирать лохматый парень не собирался, следовательно... да, бессмертный. "Откуда, пустынные демоны их подери, их принесло?" - в мысленно ругательстве был и ответ на вопрос. Скорее всего, дикари. Что они забыли в городе? И вообще, могут быть охотники... или охотник с бессмертным... или... Проклятый тип, который все-таки оказался бессмертным, порол чушь с интонацией профессионального нарика. Гилеад мог даже предположить, какие травки предпочитает лохматое существо. Тушка обвисла. Гилеад наблюдал, как враг выковырял из давшнего трупа железяку, послужившую чужаку причиной превращения в означенный труп; соображал, что дальше. Может, бросить тушку... Наверное, так и следовало поступить. Тушка была мелкой и костлявой, как помойные собаки, да только Гилеад тоже не мог похвастаться физической силой, а потому пребывающий ныне в наркотической эйфории тип замедлял движения... Гилеад понимал, что его нужно бросить и сражаться со вторым, но... Да, Гилеад сообразил, что делает второй. Но с дополнительным весом "на руках" отскочить не успел, и только зашипел, когда железный прут - заостренный на конце, Гилеад мог разглядеть ползущую по острию и явно недоумевающую из-за смены обстановки личинку, - прошил брюхо лохматого... и вошел в его собственное. От боли словно взорвался целый мир, фрагментарно развалился на кровавые ошметки собственных кишков, намотанных на импровизированное "копье", Гилеад ощутил кровь во рту и зияющую пустоту внутри, пустота пульсировала и орала. Орал, впрочем, рыжий нарик... Гилеад не кричал. Среди своей и чужой агонии - только один ответ, и Гилеад подается вперед, ощущая как его мясо скользит по пруту, а сам он плотнее срастается с "жертвой" и ржавым остовом паука... но успевает коснуться отравленным "когтем" врага. "Это мгновенный яд", сквозь боль, алый туман и вопли (каждый отзывается целым приливом) рыжего, думает Гилеад. Но враг не умирает, и Гилеад почему-то этому не удивлен. - Х-хороший способ... начать разговор, - с губ стекает кровь, кажется, темными густыми комками. Имя? Что ж, здесь нет охотников и чужаков. Забавно. - Пожиратель Лезвий, - называет Гелиад свое прозвище, и кивает на маленькую ранку на тыльной стороне ладони врага - тот не заметил ее, скорее всего, поскольку был слишком занят нанизыванием на вертел своего спутника и собственно Гилеада, но если бы он был чужаком, то... то его бы уже не было. Моментальная остановка дыхания, которая бессмертным едва ли ощущается вряд ли - просто что-то вроде сбившиегося на полсекунды дыхания. - ...Или Гелиад. Мы все живы, - усмехнулся Гилеад. - Значит, мы не враги друг другу. Может, тоже назоветесь... должен же я знать, с кем меня сшили... и кто это сделал...
Дион: Противник не упал в обморок и даже не закричал - быть может, от того, что успел приготовиться к боли, видя, что происходит с другим бессмертным, а может, сказывались тренировки. Диону стало на миг неприятно от мысли о том, что в городе есть настолько хорошо подготовленные бойцы. Прикосновение лезвия к руке он, конечно, не заметил - только на секунду стало тяжело дышать и в груди сдавило что-то, но он решил, что это Орис опять чем-то недоволен. От крика Шакти начинала болеть голова, хотя с каждым мгновением несчастный выл все тише. Отстраненно Дион подумал о том, что рыжему стоило бы потерять сознание - так легче перенести муки. А когда очнешься, все уже закончится, и рана на глазах начнет срастаться. Нестрашно. Правая рука отпустила прут, и ребро ладони резко ударило Шакти по шее чуть ниже затылка. Рыжий всхлипнул, но тут же затих, обмяк, глаза закатились, и бессмертный ненадолго погрузился в беспамятство. К сожалению, время действия приема было крайне ограничено, а разговор, судя по всему, предстоял долгий. Для нанизанного на металлический прут, назвавшийся Гилеадом был довольно словоохотлив и тратил силы на вещи, по мнению Диона, лишенные всякого смысла. Например, эта выходка с лезвием - таким только паек делить, когда делить уже почти нечего. Он опустил взгляд на ранку на руке, нахмурился, тревожась не из-за пореза, а из-за фокусов, которые мог выкинуть новый знакомый. - Не враги, но еще раз так сделаешь - станем, - кивнул он, продолжая удерживать прут. - Мое имя тебе без надобности, его тоже. Ты здесь один? С какой целью? Отсюда, действительно, можно проникнуть в город незамеченным? Ты из городских. Последнее прозвучало не вопросом, а утверждением, и лицо Падальщика скривилось - неприятные воспоминания о предыдущем визите в город все еще не давали ему покоя. Но он был здесь именно для того, чтобы разобраться с долгами, разве нет? - Бессмертный, немолодой, невысокий, тихий голос, темные волосы, носит какую-то рвань, любит встречаться в Парке. Много болтает. Хитрый. Говорили, он глава городских повстанцев, знаешь его? Имя Дион припомнить не мог, как ни пытался. Быть может, мужчина и не представлялся вовсе. Он кинул задумчивый взгляд на руку Гилеада, ту самую, что поцарапала его, но пока решил ничего не предпринимать - просто не выпускать из виду. Адски захотелось закурить, как всегда после охоты. Но здесь были не просто черви и отвлекаться не стоило.
Гилеад Лекс: Хорошие новости – Гилеад выяснил, что оба непрошенных визитера – бессмертные. Плохая – Гилеад расплатился за эту информацию дикой болью, и что хуже, возможностью двигаться. Хотелось отключиться, просто позволить агонии наполнить нервные окончания, расслабиться и спокойно поваляться… то есть, повисеть на вывороченном из трупа «вертеле», пока все не заживет. Но Гилеад понимал, что такой роскоши ему никто не предоставит, и менее всех – он сам. Как почти все повстанцы, он умел оставаться не только в сознании, но и соображать с почти любыми ранениями – потому что удирать от охотников порой приходилось и на простреленных ногах, и с дырой в груди – сквозной, обугленной, от лазера – кошка пролезет. Иногда и со снесенным наполовину черепом, на одних рефлексах. Таков закон выживания. Либо ты умеешь послать свою боль в задницу, выдержать и потом отлежишься где-нибудь в канализации, либо… повстанцев, говорят, даже не всегда просто убивали, а отправляли на эксперименты в засекреченные лаборатории. Но этот… бес пустынный, а ведь хорош! Быстрый и сильный. Очень сильный. Уметь надо – проколоть ржавым прутом двоих человек. Гилеад подумал, что этот тип пригодился бы среди повстанцев. Вот только он и так повстанец. Пустынный. Кем еще могли быть эти двое? Никем более. Драться по крайней мере, одного научили профессионально… не из полудохлых же деревенек они явились, там-то одни старики остались – слишком дряхлые, чтобы заинтересовать выродков из «Дома крови». Гилеад дернулся, пытаясь вывернуться. Не получилось. Прут держал прочно и надежно, а пустынник вырубил своего приятеля, окончательно «добив» надежду, что помеха сползет с прута первой и облегчит Гилеаду задачу. - Много вопросов, пустынник, - оскалился Гилеад окровавленными зубами. Кровь текла по подбородку, во рту было скользко и мокро. Он приказал себе отключиться от всех ощущений. Заживет. Надо говорить и слушать, слушать и говорить – чтобы работал мозг, а не нервные окончания, сейчас способные только истерить о боли. – Ты приходишь к нам, но ведешь себя совсем не по законам гостеприимства… впрочем, догадайся с трех раз. Ты намотал мои кишки на палку, я не сдох. На шлюху, мне кажется, я не слишком смахиваю. Кем я могу быть? Встречный вопрос – с чего бы вдруг пустынникам приходить в город? Базу разворошили? А еще он спрашивал про... про то, чего пустынник знать не должен. Странно. И сей труднообъяснимый факт уже окончательно отвлек Гилеада от мечтаний тихонько повисеть бессознательной тушкой на вертеле, в надежде, что когда очнется – вертела уже не будет. - Это зачем тебе? – фыркнул он. – С чего я должен все рассказывать? Сделать вид, что вообще ничего не знает? Не поверит. А потом, может быть, он пришел помочь «своим» в городе… Гилеад предпочел бы не соображать. И дело не только в боли. Его дело – выполнять задания, а не решать, что делать… - Освободи меня. Иначе дальше свалки попадете разве в местный бордель, чужакам на забаву, - в результате сказал он и выплюнул очередной сгусток крови.
Дион: Дион старался распределить внимание между руками и словами Гилеада и не забывал следить за тем, как сворачивается кровь. Еще несколько минут и начнется регенерация, и хотя это не уменьшит боль и не освободит пленников, она может сильно помешать - если ткани срастутся вокруг штыря, как его потом вынимать? Значит, нужно это не допустить. Поведение Гилеада внушало уважение, но в данной ситуации Диону было не до восторгов по поводу чужой стойкости. Удивляло только, что такие люди могут так слепо повиноваться чудовищам, могут, следуя за трусами и предателями, бездействовать, прогибаться. Бессмертные были прекрасны и омерзительны. Перехватив поудобнее прут двумя руками, он медленно провернул его, сжав зубы от напряжения - это было едва ли не выше его сил. Но это было необходимо - одновременно и разорвать начавшие срастаться ткани и напомнить Гилеаду, кто тут задает вопросы и по какой причине. Хорошо хоть Шакти не пришел в себя, хотя и глухо простонал, дернувшись. Орис выскользнул из тела, отошел в сторону, отвернулся. Краем глаза Дион заметил, что по лицу духа, по тому, что заменяло ему лицо, катились слезы. - Надо, - коротко бросил он в ответ на вопрос Гилеада, как всегда проигнорировав незначительную с его точки зрения предыдущую болтовню. А потом все же добавил: - У меня к нему есть вопросы. Повстанец упорствовал. И как-то само собой было понятно, что бесполезно такому человеку ломать пальцы, добиваясь ответа, хотя руки и чесались - слишком уж Диона напрягала непонятно откуда взявшаяся царапина. Но это могло и подождать, потому что если... - Не твоя забота, - он почти улыбнулся мысли о том, что его может кто-то поймать, да еще и отправить в бордель. Звучало забавно, но было не до смеха - тупиковость ситуации раздражала. Хотя тупики никогда не смущали Диона, он знал, что даже стены можно пробить упорством и силой...и терпением. И внезапно снизошел до объяснения: - Еще час, два. От силы три - но это не важно, потому что мне не трудно держать тебя. Скоро дух вылетит из твоего тела как пуля из ствола, ты не сможешь этому помешать. Будет нехорошо, если в этот момент из твоего живота все еще будет торчать эта палка, потому что твоего духа я заберу. А торчать она будет до тех пор, пока я не получу ответы на свои вопросы или пока ты не сдохнешь, как обычный хилый человечишка. Он перевел дыхание, словно эта речь потребовала от него усилий больших, чем насилие над Гилеадом и Шакти. Голос звучал так глухо и ровно. Никто не должен знать, что он в городе. Никто не должен проболтаться прежде, чем он получит то, что хочет. - Я спрашиваю еще раз. Что ты здесь делал? Отсюда, действительно, можно незамеченным пробраться в город? Ты знаешь бессмертного, которого я описал? Он протолкнул палку глубже и, опираясь на нее, свободной рукой сдернул перчатку с руки Гилеада. - Что это?
Гилеад Лекс: Гилеад по-прежнему висел на "пруте", и освобождать его не торопились. А организм, тем временем, решил, что боль и разорванные кишки - это, конечно, здорово, но Гилеад целый все-таки лучше Гилеада с дыркой. И ткани стали срастаться. Только вот, кажется, они зря это начали делать... Не взвыть, когда первый выплеск адреналина прошел оказалось труднее. Гилеаду удалось, но все-таки зашипел, запрокидывая голову назад и мысленно повторяя названия ядовитых растений и их действие... Золотистый аконит, плесень бурая, трупный яд, сонный цвет... Дернулся рыжий, но в себя не пришел. Может, слабак, а может быть пресловутый аконит на него так действует, и его тело предпочитает не отвлекаться от регенерации на откровенную фигню, вроде поддержания сознания. А пустынник на вопрос не ответил. И продолжал диктовать условия. "Надо" ему, видите ли... А еще потом тот упомянул...антисоул. Гилеад поверить не мог. Уставился на пустынника - нет, не со страхом, скорее со смесью презрения, отвращения и... обиды. Антисоул. "Игрушка" чужаков. Гилеад называл себя Пожирателем Лезвий, а дух свой - Ненавистью, но ненависть та относилась исключительно к чужакам, захватчикам. Мир был, по сути, довольно прост: были свои и чужие, враги и друзья, никакой середины. И вот теперь... бессмертный с антисоулом. - Ты пришел воевать с нами? - неверяще проговорил Гилеад. Нет, не может быть! Чтобы повстанцы дрались между собой, тогда как вокруг враги... - Ты пришел воевать с братьями?! Иначе зачем тебе эта... штука... Вновь сдерживать крик. Смерть внезапно показалась реальной-реальной, Гилеад мог ее потрогать так же ясно, как собственные вывалившиеся внутренности. - Это верно, сдохну... - Гилеад скривился. - Вот только чего получишь ты? Труп. Труп тебе точно ничего не расскажет, не покажет, и даже не сообщит какой тропой пройти, чтобы не нарваться на отряд охранников... Наверное, вообще не стоило говорить с пустынником. Гилеад все-таки делил на черное и белое, и пустынник теперь обозначался как "предатель". Нет, к главному его нельзя. Но можно дать условный знак, если на него набросится десяток своих, то с одним антисоулом не много он успеет... - Освободи меня и расскажи, чего ты хочешь. Только честно, - и ведь если бы пустынник не угрожал тут антисоулом, Гилеад поверил бы просто так. Просто потому что всегда верил бессмертным - братьям. Но теперь... нет, нельзя доверять. - Честно, - повторил он. Потом заметил жест о пустынника - тот все-таки обратил внимание на крохотную царапину. Гилеад вспомнил, что у него осталось еще шесть неиспользованных лезвий, среди которых - сонное... не убьет, но опять-таки полчаса форы. - Ничего, - а убедительно врать он не умел. - Ну так освобождаешь? Учти, дальше свалки без меня не пройдете... и против тех врагов антисоул не поможет. Как раз наоборот.
Дион: Пленник раздражал Диона все больше и больше - вместо того, чтобы отвечать, он юлил и торговался. Но требовать что-то или призывать пустынника к благоразумию в этой ситуации было так же нелепо, как просить о милосердии. Дион резко отпустил прут и отступил на шаг, борясь с горячим желанием выхватить меч и одним ударом решить проблему разговоров не по делу, снеся Гилеаду башку. Без головы далеко не сбежит, полежит тут, а как оклемается - поговорим, - на секунду идея казалась настолько заманчивой, что рука потянулась к ножнам, но в последнюю секунду Дион передумал. Голова будет отрастать часов десять, не меньше. А они и так тут задержались. У пустынника, конечно, не было сомнений в том, что и без помощи городской крысы они смогут проникнуть в город, но кто знает, кому они могут попасться на глаза, если застрянут здесь. Смерив пленника задумчивым взглядом, он попытался прикинуть, насколько тот силен. Придя к какому-то решению, Дион снова подошел к бессмертным и, игнорируя все сказанное Гилеадом, молча приобнял Шакти за талию, выше места, где его тело пробил штырь, потянул на себя, удерживая прут свободной рукой. Рыжий застонал и снова зарыдал сквозь беспамятство, но Дион не обратил на это внимания - скоро все кончится. Когда легкое тело бессмертного освободилось от плена, Дион неглядя позволил ему упасть на землю, почти ощущая, как у его ног дух рыжего начинает свою незаметную чудесную работу. Оказавшись лицом к лицу с оставшимся висеть на пруте Гилеадом, он мрачно посмотрел на парня. - Тебя не это должно беспокоить. Нужно было придумать что-то, чтобы бессмертный не смог освободиться - но даже Диону не хватило бы сил согнуть металлический штырь. Зато весил бессмертный, судя по всему, немного. Дион взялся за мокрый от крови, более длинный конец прута, освобожденный от веса Шакти и резко наклонил к земле, вздергивая Гилеада, которому оставалось либо схватиться руками за штырь и взлететь вместе с ним над землей, либо позволить металлу раздробить ребра, дойти до сердца.. Металличейский прут одним концом уперся в землю, а вторым - в остов "паука", так что ноги Гилеада не доставали до земли. Дион отступил на шаг, осматривая свою работу и автоматически вытирая испачканные руки о плащ. Запах, к которому он вроде бы должен был привыкнуть, снова ударил его в нос. - У тебя меньше трех часов. Беспокойся лучше об этом. И словно потеряв всякий интерес к пленнику, он обернулся к Шакти, отташил его чуть в сторону, сел на землю ровно между двумя бессмертными - выздоравливающим и приближающим свою смерть - вытащил предпоследнюю сигарету, закурил. И приготовился ждать.
Гилеад Лекс: Смерти Гилеад не боялся. Его воспитывали в понимании того, что он неуязвим и обречен одновременно, и цель его – не столько выжить самому, сколько успеть забрать на тот свет как можно больше врагов, а в идеале – хоть как-то сдвинуть вперед дело освобождения настоящих хозяев этого мира. И именно поэтому, сейчас умирать не хотелось. Будь на месте пустынника охотник (если на минуточку, предположить, что охотник с какого-то перепугу не разобрался бы с бессмертным на месте, а решил «поиграть»), Гилеад попытался бы напоследок царапнуть какой-нибудь гадостью, а не пробьешь броню – хоть обматерить, что ли. В общем, умереть достойно. Но смерть от руки (предателя? Кто он все-таки?!) – это обидно. Когда пустынник снял своего приятеля с шеста, Гилеад понадеялся, что благоразумие таки заглянуло в не самую светлую голову. Но вместо честного рассказа о намерениях, Гилеад получил… Лучше даже не думать, что. Он сжал зубы, чтобы не орать, но зубы соскользнули и Гилеад откусил себе кончик языка. Он перестал на какое-то время соображать, откуда боль и откуда больше хлещет крови. А потом понял, что находится в прямом смысле в подвешенном состоянии. «Идиот. Мозгов, как у пустынного червя!» Нет, умирать от руки предателя и идиота было вдвойне глупо. Гилеад прикинул, мог ли пустынник быть «агентом» чужаков – нет, вряд ли, те слишком презирают бессмертных, чтобы воспользоваться их «услугами» против повстанцев. Меж тем, светало. Гилеад знал, что через пару часов на свалку все-таки явятся местные охранники, и ни капельки то его не воодушевляло… В конце концов, когда он освободится, он сможет драться. И у него еще осталась одна перчатка с парочкой неприятных сюрпризов. В крайнем случае, можно удрать и предупредить своих о придурке-предателе с антисоулом… да, это много полезнее, чем героически подыхать на пруте. Вариантов много. Все они – вне прута. - Эй! – язык как раз чуть «отрос», что позволило крикнуть. – Ладно. Согласен. Я знаю, как можно пробраться в город и я тебя проведу. Только… словами это не объяснишь, нужен проводник… снимай, короче! И поторопись, мне еще восстановиться надо, а сюда через час охрана заявится.
Дион: Вторая сигарета как раз догорела до середины, когда Гилеад заговорил. Неторопливо потушив окурок, Дион бережно убрал бычок в помятую пачку, словно рассчитывая, что однажды случится докурить. - Нет, - при воспоминании о городских, он как всегда поморщился. Они были хитры, трусливы и сладкоголосы. Даже этот - сколь бы он ни был вынослив и силен - говорил очень много. Слишком много, и Дион, несколько раз обжегшийся, доверять не спешил. Тем более, что у бессмертного не было никаких оснований искренне помогать Диону теперь. Пустынник нисколько не сомневался, что они с Шакти - или он один, если придется - сможет проскользнуть в город без чьей-либо помощи. Его интересовало другое. - Что это? - повторил он, указывая на валявшуюся на земле перчатку. - Этот путь безопасен, иначе нас давно застали бы здесь, и дорогу я найду. Мне нужно только, чтобы о моем появлении в городе не знала ни одна душа. Мне нужно имя человека, о котором я тебя спрашивал, и нужно знать, как его найти. Но проводник необязателен, - подытожил он, глядя в упор на Гилеада. Означало это одно - если бессмертный не докажет свою полезность, он так и останется висеть, и его духа заберет либо Дион, либо, если охотники появятся раньше, чем они договорят - чужаки. На секунду он задумался о том, что фактически угрожает убить другого бессмертного - впервые в жизни оборвать существование того, кто в иные времена был бы ему братом. Но с тех пор, как он слепо доверял всем и каждому, у кого был дух, прошло слишком много времени - и слишком долго он шел по пустыне за ответами, чтобы теперь позволить всему рухнуть из-за иллюзий несуществующего братства. Шакти за спиной снова застонал, приходя в себя. Судя по времени, которое потратил рыжий на восстановление, можно было и снять Гилеада с крюка - с такой раной далеко не убежишь, все равно первое время придется приходить в себя. Но озвучивать это Дион не торопился - пусть сначала хоть что-то ценное сообщит. Остро не хватало веревки.
Гилеад Лекс: Помимо всего прочего - Гилеаду просто надоело. Надоела беспомощность, надоело, что с какого-то перепугу приходится противостоять не чужаку, а собрату... чужак бы давно был бы мертв. Гилеад перевел взгляд с перчатки на пустынника и обратно. - Это мое оружие. Против чужаков, - последнее слово он подчеркнул. Не то, чтобы намереваясь пробудить совесть - в наличие оной здорово сомневался, скорее - дать понять, что вообще-то не я объявил себя врагом. Как раз наоборот. Уточнять какое именно оружие, разумеется, не стал. Самоуверенность пустынника заставила Гилеада фыркнуть. Вообще-то, если бы не дырка сквозная - может, и рассмеялся бы. "Безопасный путь"! Безопасна - относительно, конечно, - только свалка, а за ее пределами... охотники - это тебе не червяки из пустыни. Кстати, а вот нужен пустыннику, похоже, даже не главный. А один довольно мутный тип, которого Гилеад уважал, но не слишком понимал, впрочем, понимания и не требовалось. Требовалось исполнять приказы. Имя? Что ж, Гилеад может сказать имя. Не бог весть какая сверхсекретная информация, она бы даже чужакам не пригодилась - зачем им имена бессмертных? Имя все равно ничего не даст... - Терренс Ройд. Хотя, может и не он, почем я знаю, - "а еще к нему ты так просто не подступишься. Включи мозги - то есть, то, что черви по дороге не доели, если бы к более-или менее значимым личностям можно было подобраться так просто, разве жив остался бы хоть один постанец?". - Под твое описание подходят еще сотня, впрочем. Ну да плевать. Вслух Гилеад сказал другое. - Не доберешься. И не найдешь. Это все. Утешало одно: крови осталось совсем мало, и без духа Гилеад умрет моментально. Ну и к лучшему. От боли мутило не по-детски, между прочим. Он закрыл глаза, позволяя духу покинуть тело - конечно, тот остался невидимым для глаз пустынника, но Гилеад предпочитал умереть теперь, нежели быть обнаруженным чужаками... и быть может, *не* убитым. - Врубай уже свой антисоул. Однако нужно было что-то добавить перед смертью... может быть, обругать или проклясть, но Гилеад проговорил с нескрываемой обидой. - Не пойму, зачем тебе предательство. Жаль, ты мог бы быть хорошим братом.
Дион: Значит, правильно он не спускал глаз с рук бессмертного - оружие было странным, такого Дион еще не видел, чтобы перчатки могли царапать, но с этим Шакти разберется. Ему это и интересно и для дела полезно. Диона же это заинтересовало только мельком - разве что тем, что сотрясать воздух Гилеад прекратил и говорить стал по делу. "Доберусь," - не первым этот городской говорил, что Диону что-то не по плечу, не он первый ошибался, и от этих слов повстанец тоже легко отмахнулся. Терренс Ройд, - проговорил он, запоминая. Имя могло пригодиться. С помощью имени он хотя бы мог искать конкретную иголку в стоге сена, а не блуждать в потемках. Гилеад закрыл глаза и всем своим видом демонстрировал готовность принять смерть, но Дион не спешил. Оглянулся на Шакти, который уже почти пришел в себя, сел, только в его сторону старался не смотреть. Что было понятно, но неисправимо. - Ты как, идти сможешь? - поинтересовался Дион у спутника, заговорив с ним, кажется, впервые за целую вечность. Шакти неуверенно кивнул, продолжая молча смотреть куда-то в сторону и держаться за живот. Оставалось решить, что делать с висевшим Гилеадом. Бросить тут? Убить? Отрубить руки-ноги, чтобы заполз куда-то, спрятался от охотников, если они тут появятся, но в город вернуться не успел? Хотя бесполезно - поиски предстояли долгие, учитывая, что помогать Диону никто не станет, да и неясно, того ли он будет искать...правду ли сказал городской. Новая мысль неожиданно оглушила Диона - все его общение с городскими крысами говорило о том, что они отъявленные лжецы, как никто умеющие казаться искренними. Что если и на этот раз он попадется на ту же самую удочку? Дион хмуро посмотрел на бессмертного взглядом не предвещавшим ничего хорошего. Подошел, попытался ногой выбить конец прута, воткнутый в землю, но тот успел уйти слишком глубоко. Еще несколько попыток, предпринятых с совершенно непроницаемым выражением лица, пока палка вместе с бессмертным не упала на землю. - Терренс Ройд, - повторил он уже громче, подходя к Гилеаду, пинком переворачивая его на спину и наступая на руку, оставшуюся в перчатке, чтобы не дать городскому шанса использовать свое "оружие". - Вот и проверим, он это или не он. А если не он, то проверим всю сотню по порядку. Пустынник наклонился, а потом и вовсе опустился на одно колено, упираясь в грудь Гилеада. Ухватив прут поближе к ране двумя руками, Дион потянул его на себя, мало заботясь о том, как будет чувствовать себя бессмертный - что ему, зарастет. Уже начало - и железо покидало тело с трудом, разрывая ткани. Но и оно поддавалось силе и упорству, и вот уже окровавленная железяка, омерзительно пахнущая, летит в сторону, Дион наклоняется к самому лицу повстанца. - И лучше бы среди них оказался тот, кто мне нужен, - резкий удар по основанию шеи ребром ладони, и Гилеад, как прежде Шакти, отправляется в недолгий обморок. Сколько в запасе? Двадцать минут, тридцать? Человеку это стоило бы, возможно, сломанной шеи, а вот бессмертный очнется очень быстро. Если верить Гилеаду, охотники появятся здесь в течении часа... Дион нервно оглядывается, понимая, что времени в обрез - а нужно еще решить, что дальше. Прятаться бессмысленно - антисоул обнаружит их, как глубоко ни зарывайся. Возвращаться назад глупо - сегодня они встретили здесь Гилеада, кто знает, кого они встретят следующей ночью. Оставалось только одно. Дион рывком стянул оставшуюся перчатку с руки повстанца, потом быстро обыскал его, опустошая карманы, в которых, к сожалению, не обнаружил ничего стоящего - сломанный нож и какие-то железки - лишний груз, который пустынник выбросил, не задумываясь. Затем оглядевшись и не найдя ничего более подходящего, отрезал ножом рукава водолазки, в которую был одет повстанец. Несколько быстрых движений и Гилеад оказался крепко связан по рукам и ногам. Дион ухватился за узел, сжавший лодыжки городского и поднялся. - Идешь? - кивнув Шакти, он позвал взглядом Орис и, когда дух занял свое место внутри, быстро двинулся по направлению к городу, по земле волоча за собой Гилеада. ООС: поскольку нигде не сказано, что было в карманах у Гилеада, я решил, что там не было ничего. Точно ничего ценного. И насчет водолазки - взято из описания внешности в анкете.
Гилеад Лекс: оос: нож с деталями вообще в мешке были, мешок, разумеется, благополучно отбросил в самом начале драки. но это не принципиально. Хуже всего - даже не боль. В момент критических ранений, Гилеад почти не чувствовал боли, может быть, потому что место нервных окончаний, плоти и крови занимала энергия духа, предотвращающая плоть от смерти. Но когда все заканчивалось, плоть злопамятно напоминала о себе. В этот раз вообще лучше было не приходить в себя. - Твою мать, - прошипел он сжатыми губами. Он втянул духа, это первым делом, но драться в его положении было затруднительно. Пустынник, видимо, вырубил его, связал, а теперь тащил неизвестно куда. Связан Гилеад был собственной же одеждой, и что хуже - пустынник забрал и вторую перчатку. Это вообще казалось верхом наглости - между прочим, "кожа", в какую аристократы выряжают своих охотников - довольно труднодобываемый материал, чтобы им так разбрасываться. Положение казалось скорее неловким и дурацким, нежели опасным. И вот далеко, интересно знать, пустынники собрались? - И куда ты меня волочешь? - вопросил он. Попробовал разорвать ткань - пока она не поддавалась, связали надежно, но поскольку тащили отнюдь не по ковровой дорожке, а по всем разбитым банкам, железкам и прочему мусору, то ткань постепенно растрепывалась. Вопрос времени. Другой вопрос, что его - времени того - не слишком много. Светает неминуемо, а утро не принесет ничего хорошего. Рыжий пустынник чуть отстал от своего малоадекватного спутника, и к нему обратился Гилеад: - Слушай, твой приятель - сначала бьет, потом соображает, но может быть, ты поумнее? И способен объяснить, какого беса творится? А еще Гилеаду надоело цеплять волосами весь помоечный мусор. Между прочим, ноги ему никто не отрезал, а если бы и отрезали - они бы уже выросли...
полная версия страницы